Глава 6

Фантастика

 

     11 апреля, в 8 ч. утра 2069 года, в приемную Государственного Института Времени Ноэльда Жироу вошел человек среднего роста, в парадном полосатом костюме. На вид ему можно было дать лет 50 (исправлено на шестьдесят). Но он хорошо сохранился. В дверях его встретил сам хозяин.

    - Здравствуй, старина Валлон, сколько времени прошло! – приветствовал его хозяин.

    - Да, один (исправлено на четыре) года не виделись.

    - Ну, садись, поговорим, сейчас я расскажу, зачем я тебя вызвал, - кряжистый профессор подтолкнул гостя к мягкой мебели, располагавшейся в углу большого, затемненного кабинета. Франсуа Валлон, так звали гостя, плюхнулся в кресло и весело спросил.

    - Ну, чем ты сейчас занимаешься?

    - Да вот, как видишь, работаю в ГИВ, разрабатываю разные правительственные заказы, пишу труды. Все, как обычно. Но это с одной стороны, с другой, никому не известной, есть важное сообщение для тебя, в связи, с которым я тебя и вызвал.

    - Да? Ну и что же ты мне хочешь сказать?

    - Это касается моих разработок, которые я веду самостоятельно вот уже несколько лет. То, что я тебе скажу, конечно, похоже на бред, но у меня есть теоретические разработки физики твердого тела, с которым ты можешь ознакомиться. Хочешь что-нибудь выпить?

    - Нет, у меня язва. Ты давай, рассказывай дальше.

    - В общем, дело в том, что создание машины времени вполне реальная перспектива. За последние сто лет человечество так продвинулось в понимании биологического и механического течения времени, что это чудо должно было случиться. И вот оно случилось. Здесь, в ГИВ мы долго шли от эксперимента к эксперименту, строя разные модели и, добиваясь относительных успехов, но цельного проекта, способного раз и навсегда открыть для нас дверь во времени все никак не получалось. Еще лет десять назад нас хорошо финансировали, мы решали грандиозную задачу Герберта Уэлса, и военного в этих коридорах можно было встретить не реже, чем профессора. Тогда всем казалось, что удача близка, что мы вот-вот схватим ее за хвост. Но неудача следовала за неудачей и, в конце концов, правительство от нас отвернулось, ушли денежные реки, ушли люди. Ты должен помнить тот газетный бум, поднятый журналистами, несмотря на все заборы секретности. Правительству легко тогда было вывернуться, оно пожало плечами и сказало, что поскольку ничего не обещало, то ничего и не должно. Короче проект прикрыли. Я был одной из ведущих фигур проекта и имел доступ ко всем материалам. И вот перепроверяя наработанные результаты, я нашел несколько выходов из тупиков приведших меня, как я думаю, к правильному решению.

     Я вызвал тебя из Кембриджа, потому что мы старые друзья, потому что еще в университете мы задавались этой задачей. Франсуа мне снятся страшные сны и мне не с кем поделиться своими тайнами. Когда больше века назад ученые создали первое ядерное оружие, они плохо представляли себе результаты своих трудов, у них отняли право на выбор и сожгли дотла два больших города. Многие десятилетия с тех пор мир стоял на грани ядерной катастрофы. Завладев тайной, добытой учеными, свою волю миру стали диктовать первые попавшиеся политиканы. Понимая, что слишком долго единственным обладателем ключа я не пробуду, я все-таки хотел бы что-то сделать, чтобы не оказаться в шкуре Оппенгеймера, Ферми и других, которых просто, выпроводили, когда, они сделали свое дело. Думаю, что поскольку никто из ведущих физиков не располагает засекреченной информацией, у меня есть еще года три.

     Все время монолога профессор сидел, сгорбившись, положив локти на колени и не смотря на друга. Голос его был четким и ровным. Умолкнув, он встал, подошел к вделанному в стену сейфу и вынул оттуда компьютерный диск.

    - Тут все, что нужно. Ознакомься, и тогда мы продолжим разговор. Я надеюсь на твою внимательность и осторожность.

    - А не опасно вести такие разговоры здесь?

    - Мы вызвали тебя официально по другой линии, и все будет выглядеть правдоподобно.

     Прошел месяц. Оба ученых детально разобрались во всей теории и перекладывали ее в техническую плоскость. Как всегда утром, в 9 часов профессора Жироу встретила приветливая улыбка секретарши, а в его собственном кабинете сидел начальник режима секретности Джуд Аспер. Хозяин удивился такой бесцеремонности, но не показал вида.

    - О, Джуд! Чем обязан?

     Приземистый, лысоватый Джуд, чем-то напоминавший боцмана, несмотря на свою всегдашнюю обходительность и мягкость производил впечатление некой опасности. Казалось, что за маской доброжелательности скрывается нечто грозное. Он был известен, как самый исполнительный начальник здешних мест.

     Завидев Жироу, он бодро, но молчаливо встал и пожал ему руку.

   - У меня к вам большой и серьезный разговор. Давайте приступим сразу к делу.

    - Что-то мне не нравится ваш тон и вообще подобное начало утра, - не смог скрыть беспокойства профессор. Пока он вешал пиджак в шкаф, Аспер разместился в кресле для посетителей напротив стола.

    - Я предупредил вашего секретаря, и нам не будут мешать звонками. Мистер Жироу я здесь, как вам известно, заведую делами секретности, и в мои обязанности входит препятствование распространению засекреченной информации любыми путями. Поэтому пусть вас не шокирует тот факт, что некоторые кабинеты прослушиваются и просматриваются. Вот извольте видеть, что моя служба записала месяц назад.

     Аспер грузно потянулся к хозяйскому терминалу, куда предварительно вставил носитель с информацией и тот увидел видеозапись памятной встречи.

    - Как видите, мне все известно, поэтому не будем тратить время на ненужные недоумения. Я хочу, чтобы у нас с вами было полное взаимопонимание: вы нарушили главный принцип государственной тайны, и никакие адвокаты не помогут вам отвертеться от тюремного срока. У меня есть возможность придать делу ту или иную форму в зависимости, от которой находится ваше наказание. Так что отвечайте мне на вопросы честно и ясно. Вы закончили ваши теоретические расчеты?

    - Да.

    - За какой срок можно будет внести изменения и доработать имеющиеся механизмы, чтобы собрать изделие?

    - Не знаю. Может быть… полугода хватит. А почему вас это интересует? А, впрочем, понятно, вы же тут одно из главных заинтересованных лиц.

    - Сколько узлов, по вашему мнению,… сколько процентов от всей… от всего объема работ нужно доделать на настоящий момент?

    - Не-не очень много, процентов пятнадцать. Некоторые узлы придется делать заново, отказавшись от старых.

     В дальнейшем разговоре выяснилось, что Джуд Аспер  на полном серьезе предлагает Жироу сделку. Он своей властью сможет обеспечить конфиденциальность вывоза необходимых узлов машины с территории института к нему на глухое ранчо, где можно будет собрать их воедино. Он стал предлагать использование этой секретной государственной техники в личных, корыстных целях; обрисовав все тонкости столь сложного процесса, он начал убеждать профессора в возможности осуществления столь грандиозного плана, вплоть до возобновления работ на некоторых участках для доведения машины.

     Услышав все это, первая мысль Жироу была о том, что фебеэровец провоцирует его на еще большие нарушения, но по тому, как Аспер говорил, как неподдельно оживлен и азартен он был, как разумно он излагал мотивы и варианты становилось ясно, что намерения его серьезны. В довершение всего Аспер сознался в больших затруднениях и сомнениях, в которых он пребывал прежде, чем решился на предложение. Но, оценив характер Жироу, и все прочие обстоятельства рискнул.

    - Но что заставило вас вступить на путь полный опасностей и неизвестности? Ведь всей предыдущей своей жизнью вы демонстрировали незыблемую осторожность? Ведь вы были, как распятая бабочка под микроскопом, для вашего начальства, и они заметили бы ваш авантюризм и никогда бы не назначили на столь ответственный пост.

    - Вы должны знать Ноэльд, что я занимаю свой пост только последних два года, с тех пор, как наверху решили похоронить все надежды на создание машины. И с мыслью, что им нужен сторож не очень нужного склада, выбрали меня. Исследования были не такими уж пристальными, как вы себе представляете, а причины, подвигнувшие меня на этот шаг, лежат в моей психике, которую я затрудняюсь вам объяснить в двух словах. В общем, меня не удовлетворяет ни денежное довольствие, ни перспективы. Мне нужно много и как можно скорее.

     Жироу долго испытующе смотрел в лицо собеседника, он даже успел выкурить сигарету, пока тот излагал свои мотивы.

    - Аспер, я вам верю, но причину, по которой вы ко мне пришли вы не назвали, хотя она вам известна. Причина в том, что двенадцатилетний мальчик придумал нас и всю эту историю. Он взялся писать не то от скуки, не то по каким-то другим внутренним причинам. И вот свел двух взрослых, пожилых уже людей, с прототипами которых лично никогда не встречался, в этой комнате за таким разговором.

     И тут Жироу обратился прямо ко мне, к автору.

    - Молодой человек, может вам чем-то другим заняться? Зачем вы взялись за то, чего не знаете? Писать не ваше призвание, да и, кроме того, вы не просто не знаете,  жизни, вы живете в каком-то другом, собственном мире, в котором нелепые фантазии кажутся реальностью. Когда вы подрастете, вы поймете, что жизнь сложнее самой умной книжки и что подражанием другим авторам ее не описать. Не бывает на свете таких профессоров, которые могут в одиночку, пусть даже доделать машину времени. И начальников режима с бухты-барахты помогающих вывозить секретные разработки тоже не бывает. Я понимаю, что для быстрого развития сюжета вам нужно дать в руки нескольких людей это абсолютное оружие, с помощью которого ваши герои будут мстить негодяям, добывать золото из других веков, выпутываться из самых сложных ситуаций. И прочее. Но все это скучно, потому что не реально и в связи с этим мы отказываемся вам повиноваться.

     Я, Ноэльд Жироу займусь снова своими физическими работами, буду трудиться на своем рабочем месте тихо и спокойно, не совершая никаких грандиозных переворотов в науке. А Джуд Аспер вернется в охрану, к вечерам в семейном кругу, питью пива, игре в гольф, будет блюсти вверенный ему порядок. Так, что давайте без перестрелок, без переодеваний, без ужасных мерзавцев, которых нужно непременно наказать. Тихие будни, - когда-нибудь вы поймете это, - содержат в себе и великую радость, и великое страдание.

    - Ни графа Монте Кристо, ни барона Данглара из меня не получится, - поддержал его Аспер, - а сегодня вечером я планирую отправиться на своем катере в море, ловить рыбу. По правде сказать, больше всего меня беспокоит здоровье моих внуков, их у меня трое. Они более материальны, чем романы об островах сокровищ и капитанах Немо.

    - Вы, мои герои, поднимаете бунт против меня! – воскликнул я, – подождите, дайте мне ввести еще несколько действующих лиц и обстоятельств места и вы увидите, как закрутится вся история, смазанная обогащением.

    - Да какой бунт! Просто, если ты хочешь, чтобы мы были людьми, оставь нас в покое. Почему тебе не заняться описанием, если уж так хочешь писать, того, с чем ты сталкиваешься в действительности? Попробуй, тогда у тебя будет шанс на успех.

     Оба дали понять, что разговор окончен и разошлись по делам.

    -Ах, вы так! – воскликнул я, топнув ногой, - ну, тогда я так… Не спорьте со мной, все равно будете делать то, что я скажу, и я снова усадил их за стол к прерванной беседе.

    - Видите ли, Аспер, в чем дело, - начал Жироу, - несмотря на все усилия, мы еще очень мало знаем, а если сказать точнее, совсем не знаем, что получится из нашей машины. Да, у нас были успехи, нам удавалось повернуть назад биологические и механические процессы, но настоящей проверкой можно считать только эксперимент с человеческим сознанием. Опыты с обезьянами часто кончались трагически, возвращенные, как мы думаем, “из посылки”, они в двух случаях из трех заболевали эпилепсией. Последняя разработка устраняет недостатки, но все же вы должны понимать, ждать можно всего, чего угодно от удачи до полного поражения.

     Они еще говорили некоторое время, а затем условились встретиться в городе на квартире, принадлежащей Асперу при участии Валлона. Встреча состоялась и события пошли быстро. Валлон сообщил, что может пригласить двух инженеров-электронщиков, которые согласятся на конфиденциальную работу, и являются людьми порядочными, не способными на шантаж или какие-либо иные использования щекотливого положения. Составили еще группу из четырех человек необходимых для претворения плана, надежных и компетентных. Подсчитали финансовую сторону вопроса, выделили общую кассу.

     Следующий месяц принес большие перемены: переговорили с каждым из намеченных кандидатур и всех, кроме одного, включили в состав группы, привели в порядок асперово ранчо, закупили нужное оборудование. Со своей стороны фебеэровец все подготовил к транспортировке груза и, кроме того, оказалось, что он связан с заметной мафиозной группировкой, чьими услугами он пользовался. Это, конечно, очень взволновало ученых, опасавшихся стать заложниками чужой силы, но, проведя зондаж настроений и связей своего “темного” компаньона, немного успокоились. Запасшись несколькими программными компьютерными “замками” они застраховались от насилия и предательства. В общем, сверхъестественным образом, через многие мелкие препоны они осуществляли свои намерения очень последовательно.

     Еще через несколько месяцев настало время, когда вывезенная машина была смонтирована среди степей Техаса и приведена в готовность. Обезьяны возвращались из “посылок” абсолютно здоровыми и ничуть не изменившимися. Видеокамеры и фотоаппараты приносили изображение иных времен. Настала очередь человека.

     Но она не настала. Очень скучно дальше тянуть резину с набившими оскомину событиями. Нам нужен боевик? Мы много теряем в погоне за острыми ощущениями. Хотелось бы больше узнать об уже названных людях. Передергивая, подтасовывая, подгоняя события, мы постоянно лжем себе. Нам скучно просто так посидеть в тишине, мы должны постоянно прокручивать в мозгу истершиеся истории на русском, английском, французском. Чем проще история, тем лучше. Мозги не напрягаются. Стандартный герой, героиня, сюжеты. В меру убийств, секса, размышлений. Только разве это люди, на наших страницах? Картонные солдатики с пластмассовыми пушками. Кто они, так резво запряженные в фабулу?

     Психический мир ученого остается за рамками популярной литературы. Эйнштейн до пяти лет не разговаривал. До четвертого класса учился хуже некуда. В шестнадцать с интересом читал Канта. Когда брился, размышлял, что будет, если луч догонит луч? Кант умер девственником и тем гордился. Энрике Ферми отказался выполнить просьбу жены, вставить вторые рамы. Он посчитал тепловой выигрыш и денежные затраты. Потом оказалось, что высчитывая теплоизоляцию, он ошибся в запятой и рамы все-таки нужно было ставить. Петр Капица, на заседании ученого совета, возглавляемым кровавым наркомом Берией, не выдержав сплошной матерщины последнего, встал и сказал: “Если ты, мать-перемать, еще раз позволишь себе мать-перемать, нецензурную брань, в нашем присутствии, я откажусь работать”. Звучание этих слов можно сравнить с пощечиной царю Ивану Грозному или иному диктатору. В Капице достало мужества произнести их.    

     Мы нарисовали себе вселенную, наполнили трафаретами, макетами и теперь попали в ее плен. Мы в плену собственной сказки, фантазии. Не давая труда проверять достоверность мелочей, принимая протертую пищу массовой культуры, мы превращаемся в культурных шизофреников. Жизнь чудовищно оторвана от наших представлений о ней.

     Фантастика опьяняет в детские годы. Бедствие космического корабля на безбрежных просторах вселенной драматично до предела. Я бредил парсеками, бластерами, антигравитаторами, так же, наверное, как средневековые дети чертями и ангелами. Хотелось создать для себя мир и жить в нем. Садился, писал главу за главой, на какое-то мгновение, выходя в “зазеркалье”. Я творил технократическую молитву, отыскивая в себе Царство Небесное. Кому я молился? Ведь я молился. Неуклюжим, топорным способом я заглядывал в самого себя. Так же точно заглядывают в себя взрослые, но уже с помощью более серьезной литературы. Или еще более серьезные люди – философы. Странно. Для того чтобы нам идти к себе, нам нужен внешний посредник – книга, идея.